Мое общение с ленинградским (как он сам себя именует) художником Владимиром Соловьевым было насыщено разнообразными впечатлениями. Молодой. Талантливый. Огненный. Неукротимый. Человек с ярко выраженным «Я», эпатирующий, ищущий. Сложно передать все в короткой статье для блога. Написанный текст — это линейная структура, с помощью которой невозможно выразить полифонию своих мыслей и чувств и тут же — разговора с другими людьми, их поведение, и тут же — звучащей рядом музыки, смотрящих на тебя картин, манящих к себе книг, зеркал, странных вещиц. Попробую использовать жанр интервью для передачи обаяния живого общения.
***
Не шалю, никого не трогаю примус починяю…
М. Булгаков.
— Сколько тебе лет?
— А сколько дашь?
— Не знаю… наверное, лет 25?
— 21! (довольно улыбаясь).
— Ты столько успел сделать?
— Я просто нашел свой примус, починяю его и получаю кайф!
— Жизнь многогранна. Ты же талантлив во многом — театр, литература, музыка, языки, почему живопись?
— Точно живопись. Не знаю. Просто потому что, создавая картины, чувствую себя на месте. Нашел.
***
Красота — это ничто иное, как начало ужаса.
Р. Рильке.
— Творец… Мм… не люблю эти слова — творчество, творец. Ты еще скажи писать полотна! Пафосно и неискренне.
— Ну а как, по-твоему, искренне?
— Красить картины! (смеется) По-моему, так точнее.
— Хорошо, а что для тебя — красить картины.
— Это и радость и печаль одновременно. Подчас это очень болезненный процесс. Начинаешь все так остро чувствовать. Переживать, ощущать боль.
— Обязательно ли художнику быть несчастным, чтобы создавать свои работы?
— Вводить себя специально в это состояние? Зачем?
— Не знаю, так многие говорят — надо страдать. Надо пить, или погружаться в измененные сознания…
— Уверен, не обязательно. Алкоголь и измененные сознания — это иллюзия, которая ничего не значит для художника. Ну, можно что-нибудь (подбирая слово) создать, например, во время похмелья. Когда очень плохо, когда ощущаешь себя такой скотиной после вчерашнего кутежа! Наступает такое очищение и покаяние, когда хочется, например, убрать квартиру, или разобраться внутри — с мыслями, эмоциями. И как следствие — часто — написать картину.
***
Вещь. Коричневый цвет вещи. Чей контур стерт.
Сумерки. Больше нет ничего. Натюрморт.
И. Бродский.
— Э… ну так… натюрморт.
— Сложный жанр. Их, как видишь, немного. Вот — этот с лохмотьями и арбузом, с котом — кстати, вон он, оригинал, бегает. Этот с бутылкой — натюрморт с Достоевским.
— Почему?
— Приглядись, тебе решать. Я только даю тему. А дальше ты участвуй в творчестве, интерпретируй. И еще вот этот натюрморт «Чай» — с японской тематикой.
— Да, вот это необычно. Не было же такой традиции в японской гравюре.
— Ну, считай, что это новое истолкование! На самом деле сложно тут что-то сказать, просто родилась такая идея натюрморта. Это третий вариант. В первых двух картинах на столе вместо чайного набора был изображен бонсай.
— Понятно. А потом появился чайник и сосна за окном. Получается, что это пейзаж в натюрморте.
— Да, вроде этого.
— Сосна здесь как живая. Очень поэтично получилось.
***
…безобразное — это прекрасное,
что не может вместиться в душе.
С. Есенин
— Как думаешь, должен ли художник изображать только прекрасное в своих работах? Как быть с безобразным? Оно же есть.
— Да уж, никуда от него не денешься… Ты заметила, у меня часто изображаются помойки, питерские темные закоулки, дворы. Это безобразное. Но моя задача все-таки изобразить все это красиво. А потом, я очень люблю Ленинград, даже помойки.
— Небо в луже видишь?
— Да!!