Царь Пётр всё успевал. И воевать, и побеждать, и учиться, и строить, и реформировать, и головы/бороды рубить. В своих посольских путешествиях он осваивал науки и искусства: пробовал рисовать маслом и гравюры резать. Но не для творческой самореализации, а сугубо для дела: хотел выяснить, насколько это сложное мастерство и сколько за него платить стоит, чтоб не переплачивать, но и не обижать художников.
Когда Пётр был молод и горяч, созвал он Всешутейший, всепьянейший и сумасброднейший собор, отголоски которого отразились в серии портретов-парсун участников этого собора. Сами портреты ничем не примечательны и не новы с точки зрения иконографии. Ну, изображены люди — погрудно, по пояс — это уже было. Элемент пародии и комизма возникает от контекста, ведь до этого парсунный канон был возможен только для изображения патриархов, царей, бояр, воевод. А тут кто? Непотребные люди: князь-папа, князь-кесарь…
Более поздние портреты из этой серии интереснее, в частности, портрет Василькова обретает сюжетность в виде натюрморта на заднем плане. Словно алтарь с атрибутами культа, этот натюрморт с выпивкой и закуской намекает на шутовское причастие.
Можно сказать, что это первый русский натюрморт в своём протожанре. Влияние голландского искусства? Как знать, вполне возможно, ведь царь Пётр только что вернулся из своих посольских путешествий.
Этот довольно искусно написанный натюрморт может рассматриваться и как важная часть обряда посвящения в члены »собора». Согласно клятве »чина поставления», новый »соборянин» обязался »вином яко лучшим и любезнейшим Бахусовым, чрево свое яко бочку добре наполнять» [1]
- Маркина Л.М. Станковая живопись Петровской эпохи
- Бобриков А.А. Другая история русского искусства. М.: 2012