Без сомненья,
Любой из нас бывает удручен,
Когда в желудке чувствует стесненье,
Пожалуй, это самый худший час
Из всех, какими сутки мучат нас!
Вольтер не соглашается со мною:
Он заявляет, что его Кандид,
Покушав, примиряется с судьбою
И на людей по-новому глядит.
Но кто не пьян и не рожден свиньею —
Того пищеваренье тяготит,
В том крови учащенное биенье
Рождает боль, тревогу и сомненья.
Питер Артсен. В лавке мясника и сцена бегства в Египет, 1551 
Иоахим Бейкелар. Сцена на кухне, 1569
Лорд Гордон Байрон в своей поэме «Дон Жуан» (1818-1823), размышляя о процессе принятия пищи, выходит на совершенно неожиданные выводы: человеческая плоть, насыщаясь, спасает себя, но одновременно, ускоряет жизнь, метаболизм, а значит приближает смерть.
Он заявляет, что его Кандид,
Покушав, примиряется с судьбою
И на людей по-новому глядит.
Но кто не пьян и не рожден свиньею —
Того пищеваренье тяготит,
В том крови учащенное биенье
Рождает боль, тревогу и сомненья.
В этом смысле, антитезой может служить образ постящегося аскета, смиряющего своё тело и побеждающего бренность бытия.
Нидерландские художники XVI века Питер Артсен (Pieter Aertsen, 1508-1575) и его племянник Иоахим Бейкелар (Joachim Beuckelaer, 1530 — 1573/74) предвосхищают и живописно обобщают тему еды, опасности, страданий и в конечном итоге — смерти. Свои кухонные натюрморты и натуралистические подробности сцен в мясных лавках они рифмуют не только со стихией земли, но и с евангельскими событиями, одновременно происходящими в этой же композиции. В картине XVI века разветвляется жанровая и тематическая дифференциация голландских натюрмортов века грядущего, пророча приятные домашние «Завтраки«, трофейные натюрморты с битой дичью, философские «Vanitas» или уж совсем экзотические-анатомические. Ну, а пока живописная мысль выражается сложным синтаксисом многоплановости и глубины.
«Поедание, пожирание в церковной традиции осмысляется как зловещий символ распад, нравственной погибели. Сами адские муки в позднесредневековой литературе и соответствующей иконографии — с натуралистическими сценами вываривания грешников в котле, мясницким разделыванием их на части, поджариванием на вертеле, — обретают в XIV — XV веках отчетливо кулинарный характер (знаменательно, что именно поварам и содержателям постоялых дворов и харчевен поручалось постановка адских сцен в мистериях, при подготовке которых каждая из городских гильдий имела свою специализацию)».
(Соколов М.Н.)
Питер Клас, Рулоф Кутс. Натюрморт 1640-е
И правильно сказал Филиппов сын,
Великий Александр, что акт питанья,
Над коим человек не господин,
В нас укрепляет смертности сознанье.
Духовностью гордиться нет причин,
Когда рождают радость и страданье
Какой — то суп, говядины кусок —
Желудочный в конечном счёте сок!
«Дон Жуан», пер. Т. Гнедич, песнь V
P.S. Если учесть, где и в каких условиях Татьяна Гнедич переводила «Дона Жуана», то обозначенная мысль о еде, страданиях, жизни и смерти обретает дополнительное измерение, созданное историческими монстрами XX века…
Адриан Корт , Vanitas, 1680
- _______________________________________________________________
- Соколов М.Н. Бытовые образы в западноевропейской живописи XV-XVII веков. М.: 1994, с. 142-143