onaturmorte.ru — Страница 36 — Рассказы о натюрмортах и не только

Натюрморты Маргариты Рубан.

На днях заглянув в музейно-выставочный центр «Петербургский художник» по адресу Мойка 100, мне удалось познакомиться с интересной художницей Маргаритой Дмитриевной Рубан. В галерее была представлена ее персональная выставка. Портреты, жанровые сцены на тему Великой Отечественной войны, лирические пейзажи и цветочные натюрморты — работы разных жанров объединены ярким, гармоничным колоритом и совершенно особенной живописной манерой. Личное обаяние Маргариты Дмитриевны невозможно передать ни одним описанием: энергичность, жизнерадостность, открытость, озорная улыбка — какую не часто встретишь у молодых. Все это отражается в ее картинах, вот некоторые из представленных на выставке.

А вот небольшое интервью:

-Что значит натюрморт для вашего творчества?

—Натюрморт… ну начиналось все с того, что мама нарезала в саду цветы, приносила мне со словами — у тебя хорошо получается, рисуй. Мы тогда жили за городом. А у меня ни горшков, ни ваз не было красивых, я писала тогда натюрморты с неохотой. Но потом я поняла, что это очень удачный жанр, потому что картину начать можно сейчас, а закончить значительно позже, в другом настроении.

—Натюрморт для художника — это хорошая штудия?

-А почему нет? Это натура, вот ты ее и пишешь, но добавляя свое понимание. Не понравился горшок — поменял, убрал или добавил цветок, фрукт, или драпировку. Ты сам моделируешь композицию, этот жанр предоставляет художнику много свободы. Сейчас так много ваз, красивых горшков, а вот цветы в городе дорогие… Полевые цветы не всегда удается довести до дома в первозданной красоте. Поэтому сейчас я пишу меньше натюрмортов.

-А кто из мастеров прошлого повлиял на ваше творчество, в частности на натюрморты?

—Голландцы! Они меня всегда восхищали. Но только сейчас мне начинает открываться — где веточка, где жучок, а раньше я видела только в общем. А сейчас я начинаю видеть, на чем все держится! Вот, например, цветок — и от него все пошло, как архитектура здания. Их натюрморты идеально сконструированы. Конечно, жаль, что так поздно приходит осознание того, как надо писать, как смотреть на картины старых мастеров, и что там видеть.

Хотелось бы пожелать Маргарите Дмитриевне дальнейших творческих успехов и открытий, ведь познавая мир, человек развивается, а значит живет полной творческой жизнью!

Музей истории Хельсинки.

Продолжаю тему музеев. Недавно посмотрела замечательную экспозицию, представленную в городском музее Хельсинки. Музей небольшой, расположен на двух этажах, отражает историю города в предметах, инсталляциях, фотографиях от древних времен до XX века, включая экспозицию с телефонами Nokia и модной домашней техникой. Наиболее интересный предметный ряд был представлен в витринах, посвященных XVI-XVIII векам и концу XIX, особенно северному стилю модерн, короче говоря, югенстиль, во всех его проявлениях: от архитектуры до упаковок для конфет.

Вот несколько фотографий витрин, где воссоздана повседневная жизнь середины XVII века, этот натюрморт напоминает быт и других европейских стран. Например, голландские трубки, помните, мы о них уже как-то говорили вот здесь.

Жилище финских крестьян состояло из двух комнат: в одной жили, другая была предназначена для особенно торжественных случаев: фестивалей урожая или религиозных праздников. Центральное место в жилой комнате занимала печь, вдоль стен были лавки, позже появились буфеты. Распорядок жизни был созвучен с временами года: летом много работы за пределами дома, а зимой — внутри. Вообще, как мне показалось, спокойное отношение к жизни, которая вручена в надежные руки Бога, сохранилось у финнов до сих пор.

На фотографии ниже можно увидеть воссозданный интерьер магазина XVIII века. Натюрморт этих витрин весьма разнообразен, ведь тут продавались товары по принципу «все, что нужно»: от лекарств и булочек, до фарфора и тканей.

Вот такие сегодня получились натюрморты из жизни финнов в XVII-XVIII веках. В заключении небольшой экскурсии по этому музею, хочу сказать, что его посещение по карточке Хельсинки (можно приобрести на ж\д вокзале) бесплатно, расположен он в центре города, его осмотр занимает не так уж много времени, а приятное созерцание и общее представление об истории города вы получите в полной мере.

Экспозиция музея истории Петербурга.

В Румянцевском особняке создано несколько интересных экспозиций: «НЭП. Образ города и человека», «От будней к праздникам. Этюды из 1930-х гг.», «Ленинград в годы Великой Отечественной войны», «Особняк Румянцева. История здания и его владельцев». Так же там можно посетить и временные выставки живописи и графики.

В контексте темы нашего блога о натюрмортах, мне показалось интересным рассказать об экспозиции «НЭП», которая собственно и сформирована как ряд интерьеров и натюрмортов того времени. Мои фотографии получились не очень удачными, потому что инсталляции, воспроизводящие комнаты, были загорожены стеклом и сигнализацией, но все-таки кое-что показать могу.

На такой коммунальной кухне обитают до сих пор многие петербуржцы. Только что исчезли примусы, рубель (слева на столе — предмет для катания, разлаживания белья), да посуда обрела модные ИКЕевские формы.

Смотря на инсталляцию «Ресторан», мне воспоминается описание ресторана «Грибоедов» из романа М.А. Булгакова «Мастер и Маргарита»: «Эх-хо-хо… Да, было, было!.. Помнят московские старожилы знаменитого Грибоедова! Что отварные порционные судачки! Дешевка это, милый Амвросий! А стерлядь, стерлядь в серебристой кастрюльке, стерлядь кусками, переложенными раковыми шейками и свежей икрой? А яйца-кокотт с шампиньоновым пюре в чашечках? А филейчики из дроздов вам не нравились? С трюфелями? Перепела по-генуэзски? Десять с полтиной! Да джаз, да вежливая услуга!»

Кусочек спальни, где на выкрашенном в красную краску полу лежит полосатый половичок, кружевная салфетка на комоде, вазочки и статуэтки того времени, и, конечно, ручная швейная машинка. В фильме А. Роома «Третья мещанская» (1927) отлично показан тот самый коммунальный натюрморт, сосредоточенный в очень стесненных жилищных условиях.

Подлинные предметы быта, мебель, одежда 1920-х годов создают образ времени, передают настроение эпохи. Годы НЭПа пока еще не так далеки от нас, поэтому многие предметы еще можно найти в бабушкиных сундуках. Тема ретро дополнения в интерьерах квартир сейчас очень популярна, потому что несмотря на эргономичный дизайн современной утвари — новой, блестящей, красивой, — нам почему-то хочется иногда ощущать в руках старые и даже ветхие предметы будто из другой вселенной. Я всем рекомендую посетить эту выставку, вы сможете погрузиться в эпоху геров «Двенадцать стульев», услышать музыку того времени, что-то лучше понять и почувствовать из нашей российской истории, а, возможно, и из своей жизни.

И. Босх. Немного об истории греховного зеркала

И.Босх. Семь смертных грехов. Музей Прадо.

Зеркало — такой простой предмет современного быта, но, как оказалось, не всегда он был так безобиден, и поможет нам в этом убедиться картины Босха. Этот художник не писал натюрмортов, но предметный мир у него изображен подробно и тщательно. Итак, зеркало.

«Ввиду того, что среди вещей, признанных ею принадлежащими ей, было найдено несколько предметов, крайне подозрительных с точки зрения того, что они могли быть ею использованы для наведения порчи и сглаза, а именно: две засушенные пуповины новорожденных младенцев; простыни и предметы дамского туалета, испачканные менструальной кровью; ладан, зеркало, небольшой нож, завернутый в кусок полотна, а также листы бумаги, испещренными словами заклинаний» — так начинался обвинительный приговор одной французской дамы, схваченной в 1321 году по обвинению в ереси, измене мужу и колдовству. Само наличие зеркала — уже являлось частью обвинения! Кстати, мадам была приговорена к «стенам», то есть пожизненному заключению в тюрьме.

К XVI веку, то есть к моменту написания этих картин, статус зеркала все-таки был оправдан его важной утилитарной функцией. Самыми дорогими и качественными считались венецианские зеркала. Стеклодувы Лотарингии пытались создавать для рынка «весьма сходные» с венецианскими, но более дешевые зеркала. И наконец, самыми заурядными и непримечательными были стальные или бронзовые зеркальца.

Но все-таки… В то время существовала шутливая присказка: «О, женщина, румянящая лицо и не помышляющая о хозяйстве! Когда берешь ты в руку хрустальное зеркало, бойся обмануться». Блюстители нравов видели прямую зависимость между прихорашиванием у зеркала и ее нравственным падением. Что мы и видим в первом фрагменте из картины «Семь смертных грехов»: дьявол поддерживает зеркало для того, чтобы женщина могла вдоволь покрасоваться. Этот фрагмент олицетворяет Гордыню: дьявол внушает женщине тщеславные мысли, которые приведут ее душу к гибели. Символику зеркала поддерживает натюрморт на полу: сундучок с украшениями. Мотив зеркала, словно реприза в музыкальной форме, в этом фрагменте повляется дважды: приглядитесь, чем занят господин в соседней комнате?

И. Босх. Сад земных наслаждений. Ад. 1500—1510

И. Босх. Сад земных наслаждений. Ад, деталь

Тот же дьявольский мотив в трактовке зеркала мы видим в «Аду» — на правой створке триптиха «Сад земных наслаждений». Здесь Босх отражает средневековую мысль о том, что власть отражения материального зеркала — лжива и смертельна (потому и происходит эта сцена в аду, откуда нет спасения), а единственно истинно зеркало Священного Писания.

Удивительно, несмотря на повседневное употребление зеркала в быту, всякое его упоминание примерно до XVII века на территории Европы будет непременно содержать призывы к преодолению материального и распознавания иллюзии — чтобы обрести истинный свет, который изливается настоящим и чистым зерцалом духовности.

P.S. Для заинтересованного читателя рекомендую книгу Сабин Мельшиор-Бонне «История зеркала». М.:НЛО, 2006 г.

Стул ван Гога и кресло Гогена

Винсент ван Гог. Стул и трубка. 1888, х.,м., 91.8 ? 73. Лондонская национальная галерея. — Винсент ван Гог. Стул ван Гога. 1888, х.,м., 91.8 Х 73. Лондонская национальная галерея.

Винсент ван Гог. Стул Поля Гогена. 1888, 90,5 ? 72,5 см, х.,м., Музей ван Гога, Амстердам. — Винсент ван Гог. Кресло Поля Гогена. 1888, 90,5 Х 72,5 см, х.,м., Музей ван Гога, Амстердам.

То ли натюрморт, то ли интерьер… На этих картинах ван Гог представил стул и кресло — как главного героя картины — в центре пространства, почти в центре вселенной.

«Стул – самый нужный, самый важный (и функционально, и образно) предмет мебели, самый домашний предмет, самый интерьерообразующий»?. Можно добавить, что стул – самый «человеком-образуемый» предмет мебели, потому что все части человеческого тела задействуют детали этого предмета. Стул предоставляет человеку опору и удобство, и хотя вариантов дизайна этого предмета мебели – великое множество (кресло, табурет), все равно, основа его конструкции остается неизменной: ножки, сиденье, спинка, (в пределах которых обычно помещается один человек) – соответствуя неизменным частям тела. В контексте размышлений И.Даниловой о тотемизации и мифологизации стула в искусстве XX века, когда этот вид мебели становится как бы знаковой подменой человека. Но, как мы видим, подобный процесс начался еще раньше, а именно в still life ван Гога в конце XIX века.

А вот здесь символизм не социально-культурный, а личный, проглядывающий сквозь призму истории создания этих парных натюрмортов. В декабре 1882 г. Винсент пишет брату, что его внимание привлек рисунок Льюка Филдса «Пустой стул». Льюк Филдс, иллюстратор произведений Диккенса, в день смерти писателя вошел в его комнату и увидел там его пустой стул. Такова была история этого рисунка. Рисунок произвел большое впечатление на Винсента. «О, эти пустые стулья! — горестно восклицает он. — Их и теперь уже много, а будет еще больше: рано или поздно на месте Херкомера, Льюка Филдса… и пр. останутся лишь пустые стулья».

Через шесть лет, в декабре 1888 г., Винсент, по-видимому, вновь вспомнил этот рисунок и создал «Кресло Гогена» и «Стул ван Гога». Таким образом, хотя содержание этих произведений иное, чем рисунка Филдса, нетрудно заметить, что сама идея через изображение стула, этого «пустого места», создать емкий художественный образ, пришла от виденного Винсентом шесть лет назад рисунка. Письмо Винсента к Орье проливает дополнительный свет на замысел «Кресла Гогена»: «За несколько дней до того, как мы расстались и болезнь вынудила меня лечь в больницу, я пытался написать «его пустое место».

Стул как место человека. Неживое как символ живого, но ушедшего. След, оставленный в материальном мире…

_____________________________________________________

Данилова И.Е. Судьба картины в европейской живописи. СПб, 2005, стр. 256
Ван Гог. Письма. М.-Л., Искусство, 1966