Некоторые натюрморты хочется не только видеть, их хочется трогать. Неучтиво ткнуть пальцем, чтобы ощутить шершавость корки хлеба, провести рукой по прохладному боку глиняного кувшина, почувствовать, как под кожицей лопаются сочные ягоды винограда. Если выбирать художника, посвятившего себя этой миссии — соблазнять нас самой фактурой мира, — то это, без сомнения, испанец Луис Мелендес (1716 — 1780).
Если его предшественники возводили вещи в ранг священных символов или драгоценностей, то он возвращает их на кухню. Его натюрморты, написанные для принца Астурийского (традиционно этот титул носит старший сын испанского короля), не стали не философскими трактатами или аллегориями бренности. Перед нами каталог испанского изобилия, гимн тому, что можно вырастить на своей земле, положить на стол и съесть:
Кисло-сладкий взрыв спелой айвы, от которого слегка вяжет во рту.
Маслянистая, жирная сладость орехов, оставляющая на нёбе терпкое послевкусие.
Свежий, чуть горьковатый хруст только что отломленного куска хлеба.
Суховатая, солоноватая крошка сыра на кончике языка.
Сыр с его специфическим запахом…
Мелендеса иногда сравнивают с французом Шарденом, но это сравнение обманчиво. У Шардена вещи погружены в мягкую, почти меланхоличную дымку быта, этот испанец — не поэт, а исследователь. Он проявляет сугубо научный интерес, почти что таксономический, если хотите. Как передать восковую матовость сливы? Как поймать мгновенный блик на округлом боку стеклянного графина? Как показать, что этот кусок сыра — мягкий, а тот орех — твердый?
Как вам его картины?