На днях я писала пост о Сальвадоре Дали. Рассказывала о его мистификациях, чудачествах и проделках. А сегодня я вспомнила еще об одной эксцентрической личности — итальянском художнике, который жил и творил в XVI веке. Его живопись была забыта на несколько веков и открыта вновь — как раз художниками-сюрреалистами.
Итальянец Джузеппе Арчимбольдо (1527 — 1593) в 1562 году обосновался в Праге, где служил 26 лет в качестве придворного портретиста. Именно в Праге были созданы типичные для Арчимбольдо произведения того оригинального характера, которым до сих пор славится его живопись. В XVI веке географические открытия, частые поездки на Восток, развитие наук способствовали росту интереса к коллекционированию всяких редкостей. Так появились кунсткамеры, коллекции экзотических предметов и растений. Благодаря собраниям редкостей Арчимбольдо смог близко изучать животных и растения, которые изображал в своих картинах. Художник творил фантастические создания, они намекают на аналогию между человеком и космосом, отражают зооморфические символы, заключают в себе сложные аллегории.
Натюрморт «Садовник» относится к сериям так называемых обратимых картин, в которых используется принцип анаморфозы. Явление анаморфозы состоит в перестановке элементов и использовании законов линейной перспективы для того, чтобы создать новое изображение. Другим отправным пунктом для создания подобных картин могло стать кулинарное искусство: до нас дошли описания поразительных банкетов, на которых блюда представляли собой целые композиции, созданные настоящими художниками (в качестве иллюстрации могу порекомендовать фильм «Ватель» с Жераром Депардье и Умой Турман).
Мое первое впечатление от живописи этого виртуоза эпохи Возрождения — восторг и восхищение. Стремясь поделиться с друзьями своим «открытием», я услышала совершенно иные оценки: «Это шутки?», «Прикольно, но разве это красиво?», «Это не эстетично и к искусству никакого отношения не имеет». Меня очень удивило то, что зрителям XXI века ближе творчество Дали, Малевича и Эрнста, состоящее из образов субъективного мира, нежели природные аллегории Арчимбольдо. Изменение жизни, и как следствие, форм изобразительного искусства и языка образов, символов — все это подчас не дает нам в полной мере оценить и понять содержание картины, замысел авторов прошлого, скажу больше — мышление эпохи. Впрочем, живые метаморфозы Арчимбольдо продолжают жить своей жизнью, по своим законам. Они могут о многом рассказать, но только тому, кто их об этом попросит. Возможно, их время еще не пришло…