Возрождение интереса к голландским натюрмортам вообще и цветочным в частности происходит в начале XX века, картины дорожали на аукционах, а коллекционирование натюрмортов стало почти модой. Художественными обществами и арт-дилерами Нидерландов и Бельгии было организовано несколько небольших выставок натюрмортов. Наиболее знаменитым собирателем цветочных натюрмортов стал Питер де Бур, открывший в 1922 году в Амстердаме галерею старых мастеров (Kunsthandel P. de Boer). В 1939 году великолепная коллекция нидерландских натюрмортов, принадлежавшая художнице Дейзи Линде Уард, оказалась в Музее Эшмола, в Оксфорде. Несколько позже, в 1966 году, значительная часть коллекции Генри Роджерса Бротона попала в Музей Фицуильяма в Кембридже.
Дэйзи Линда Уард (1883-1937) урожденная Треверс, была художницей, работавшей в жанре цветочного натюрморта, вдохновлялась работами фламандцем и голландцев. Она вышла замуж за немца, Теодора Уильяма Холзапфеля (Theodore William Holzapfel), но в годы второй мировой, они сменили имя на Уард.
Вот некоторые натюрморты из коллекции Уард: (c) The Ashmolean Museum of Art and Archaeology; Supplied by The Public Catalogue Foundation.
Адриан Корте
Балтазар ван дер Аст
Кристиан Стрип
Ян ван Кессел
Рахель Рюйш
Фред Майер, искусствовед, говорит о том, что мистер Уард, покупая в 1920-е годы цветочные натюрморты голландских мастеров 17 века очень дешево, стеснялся своего выбора и говорил, что приобретает эту живопись для коллекции жены. Удивительно, что на сегодняшний день коллекция Уардов стоит целое состояние, а, возможно, и вовсе бесценна.
Дэйзи Линда Уард (по картине У. Кальфа), до 1937
Fred G. Meijer: The Collection of Dutch and Flemish Still-life Paintings Bequeathed by Daisy Linda Ward (The Ashmolean Museum Oxford. Catalogue of the Collection of Paintings), Zwolle: Waanders Uitgevers 2003, 336 S.
Segal S., Alen K. Dutch and flemish flower pieces: paintings, drawings and prints up to the nineteenth century. In 2 vol. Leiden-Boston: Brill, 2020. P. 1232
Якоб Ваутерс Восмар (1584 – 1641) родился и всю жизнь прожил в соседнем с Гаагой Делфте, в 1613 году стал членом гильдии святого Луки, а в 1633 возглавил её[1]. Известно, что в 1607-1608 годах Восмар совершил путешествие в Италию, в Рим. От Восмара осталось мало работ, в частности вот этот натюрморт, который я долгое время знала как «из частной коллекции Амстердама», а теперь он живет в Рейксмузеуме. Есть еще почти такой же букет в Музее Метрополитан, но там сильно обрезан императорский рябчик, сверху. Восмара, кстати, считают последователем более знаменитого Якоба де Гейна. Действительно, есть переклички в настроении и мотивах.
Якоб де Гейн. Натюрморт из коллекции Маурицхейс, Гаага.
[1] A dictionary of Dutch and Flemish
still-life painters working in oils : 1525-1725, p. 211
Норман Брайсон в своих эссе развивает семиотический подход к восприятию картин. В совместной с Мике Балем статье 1991 года мы встречаем абзац, объясняющий общие научные позиции Брайсона:
«Культура выстроена из знаков, и деятельность человека в культуре — придание им значимости[1]». И далее: «Скепсис семиотики в этих вопросах обусловливает ее непростые отношения с искусствознанием. Уже дискуссия рационалистов с представителями франкфуртской школы могла убедить гуманитариев в необходимости сомнения относительно собственных притязаний на обладание истиной. И, однако, большинство прикладных наук (к ним можно отнести и искусствознание) неохотно расстается с надеждой на позитивное знание. Эпистемология и философия науки давно создали такое пространство знания и истины, в которой «фактам», причинности, доказательству и т.д. отводится весьма скромное место. Решающим понятием оказывается интерпретация. Но искусствознание держится за позитивистскую базу, как будто опасаясь потерять вместе с ней свой научный статус»[2].
Известная книга Нормана Брайсона «Взгляд на упущенное. Четыре эссе о натюрмортной живописи»[3] рассматривает натюрмортную живопись в целом, начиная от римской настенной живописи, далее обращается к особенностям развития европейского натюрморта в целом: от испанского XVII века до кубизма Пикассо. Третье эссе затрагивает противоречивую область голландского натюрморта XVII века. В заключительном эссе Брайсон приходит к выводу, что сохраняющаяся тенденция второстепенности жанра натюрморта коренится в историческом угнетении женщин.
Якоб де Гейн (Jacob de Gheyn II), 1615, 109.8 x 74.5 см, масло, дерево, Kimbell Art Museum
Нас в данном случае интересует третье эссе и те немногие страницы, посвящённые именно цветочному виду натюрморта. Брайсон рассматривает цветочные композиции как диалог между появившемся богатым обществом Голландии и его материальными ценностями. Изобилие букетов Босхарта – не природное, но связанное с человеческим трудом, вмешательством и преобразованием природы. Голландские цветочные натюрморты антипасторальны по своей сути, для своего воплощения они требуют высокий уровень организации садоводства, освоения ботанических заимствований колониальных территорий.
Амброзиус Босхарт Старший (BOSSCHAERT, Ambrosius the Elder), 1619, масло, медная пластина, 16Х11 см, частная коллекция
Средневековые травники монастырей были всегда ограничены территориальным выбором растений, тогда как натюрморты Босхарта обретают межконтинентальный масштаб. Отрицается чувство единого места, единого времени года; картины де Гейна и Босхарта обретают по истине фаустовские амбиции. Хотя сложные ботанические описания Линнея появятся лишь век спустя, голландцы уже сейчас сделали его визуальный аналог, разложив детали цветов в схематическую ясность таблиц. И вместе с тем, Брайсон отмечает, что муха или череп, изображенные рядом с букетом цветов могут символически отсылать к эмблемам vanitas, потому что демонстрация смыслов может быть многоликой, многослойной и одновременной. Цветочные натюрморты возникли в интеллектуальном пространстве коллекционирования, создания собственных уникальных кунсткамер. А кроме того, Брайсон выделяет несколько экономических пространств, которые позволяют цветочным натюрмортам так обильно развиваться: во-первых, это ботанические сады, подчас роскошные, достойные только императорского размаха, во-вторых, это спекуляция, искусственное накручивание ценности цветов на рынках. Третье экономическое пространство – это сама живопись, столь сложная, требующая высочайшего мастерства и востребованная только тогда, когда спрос на цветы был на пике. (перевод и вольный пересказ О.Кулаковой)
[1] Mieke Bal and Norman Bryson.
Semiotics and Art History. — The Art Bulletin, 1991, June. P. 174—208. «Майк
Бел Норман Брайсен Семиотика и искусствознание Бел М., Брайсен Н. «Семиотика и
искусствознание», Вопросы искусствознания, IX (2/96), 521 — 559 Перевод с
английского Е.Ревзина, Г.Ревзина под редакцией О.Г.Ревзиной, с. 521
Семейство художников Брейгелей, пожалуй, сравнимо по степени наследования и распространения таланта с семейством музыкантов Бахов. Так же как сыновья Иоганна Себастьяна продолжали писать интересную музыку, обретя творческую индивидуальность, так и наследники Питера Брейгеля Старшего стали мастерами живописи со своим узнаваемым стилем. Впрочем, такое наследование творческой специальности на территории Германии-Нидерландов было совершенно не редким для XVI — XVII веков. О семейно-творческой преемственности кое-что написано на страницах этого блога. Но, давайте обратимся к творчеству второго сына Питера Брейгеля — Яну (Брюссель 1568 — Антверпен 1625), получившему прозвища «Цветочный» и «Бархатный». Очевидно, такие эпитеты художник заслужил благодаря своему таланту в изображении цветов и особой мягкой живописной технике.
Ян Брейгель Старший родился в Брюсселе. Получив основные навыки художественного мастерства в своей стране, он отправился в Италию, где прожил несколько лет, посетив Неаполь, Рим и Милан. Вернувшись на родину, во Фландрию, Ян вступил в гильдию св. Луки города Антверпена, и в дальнейшем занял там должность декана. В 1604 году художник посетил Прагу, где располагался двор знаменитого императора Священной Римской Империи Рудольфа II. Позднее художник работал при брюссельском дворе наместников испанских Нидерландов Альбрехта и Изабеллы.
Порт в Венеции, 1600, Вустерский музей искусств
Итальянский покровитель В Италии Брейгель заводит знакомство с кардиналом Федерико Борромео, большим поклонником и ценителем искусства. Борромео по достоинству оценил талант молодого художника и стал ему покровительствовать. Для кардинала было написано несколько превосходных пейзажных сюит, выполненных в технике масляной живописи на меди. Именно эта техника позволяла передать мельчайшие подробности природного мира: цветы и травы, облака, оперение птиц, прожилки листвы, фактуру земли. В этих пейзажах Брейгель изображает фигуры отшельников и ангелов, обращается к знаменитым библейским сюжетам. Эта коллекция картин кардинала Борромео уже в 1618 году была передана в основанную им Пинакотеку и Библиотеку Амброзиана Милана. К итальянскому периоду относят и пейзажи с римскими развалинами. Вместе со своим другом художником Паулем Брилем Ян Брейгель изучал особую выразительность итальянских пейзажей.
Ян Брейгель Старший (Бархатный). Лесной пейзаж, около 1593. Медь, масло, 25х36 см. Музей истории искусств, Вена.
Парнас искусств Наверное, каждого европейского художника начала XVII века притягивал и манил пражский двор эксцентричного императора Габсбурга. И слава этого места была понятна. Правитель Рудольф II был самым крупным коллекционером того времени. В свой пражский двор он пригласил знаменитых философов, учёных и художников. Прага времен правления Рудольфа II получила название «Парнас искусств».
Букет в керамической вазе, 1599-1607, дерево, масло, 51 x 40 см. Художественно-исторический музей Вены
Букет, 1607, 98 x 73 см, дерево, масло. Художественно-исторический музей Вены
Коллекция Рудольфа отражала, прежде всего, его личные вкусы и интересы: увлеченность усложненными, изощренными формами предметов, необычностью композиций, виртуозностью. Большинство работ итальянского художника Джузеппе Арчимбольдо находилось в кунсткамере Рудольфа II и представляло собой причудливый мир цветочных портретов. Очевидно, что эти работы оставили сильное впечатление на творчество Яна Брейгеля. В то же время в пражском дворе работал нидерландский художник Рулант Саверей, создававший цветочные натюрморты и пейзажи. По выбору сюжетов творчество Яна Брейгеля перекликается с картинами Саверея. Но брейгелевские букеты гораздо более роскошные, по-фламандски изобильные, радостные, яркие. Цветочные букеты, а также гирлянды, обрамлявшие лики Христа, Девы Марии и святых, станут самыми востребованными сюжетами в творчестве Яна Брейгеля.
Питер Рубенс и Ян Брейгель Старший. Мадонна в цветочной гирлянде, около 1620. дерево, масло, 185х209,8 см. Старая пинакотека, Мюнхен.
Рай земной, 45Х65 см, масло на меди. 1621 Лувр. Париж
Наместники испанских Нидерландов в Антверпене После отречения от императорской власти в пользу своего брата Маттиаса, Рудольф отошел от государственных дел. Единство его коллекции было разрушено: большая её часть — направлена в Вену, ко двору Маттиаса, другая же часть была передана в Испанские Нидерланды, эрцгерцогу Альбрехту, который вместе со своей женой Изабеллой покровительствовал художникам. В частности, мастерская Питера Пауля Рубенса и Яна Брейгеля находилась под их непосредственной опекой.
Альбрехт и Елизавета перед замком Мариемонт, 1611. Старая пинакотека в Мюнхене
Наместники Альбрехт и Елизавета посещают кабинет коллекционера 1621-23, Художественный музей Уолтерс
Серия картин «Пять чувств» коллективной работы фламандских художников Яна Брейгеля Старшего и Питера Пауля Рубенса, созданные в качестве подарков штатгальтеру Альбрехту Австрийскому и его жене Изабелле, отражает интересы и вкусы эпохи и страны. Аллегорическая сюита «Пять чувств» состоит из пяти деревянных панелей, 65х100 см, которые объединены сюжетом: каждое чувство аллегорически изображено в виде женского обобщённого образа в окружении фантастического интерьера и не менее фантастической коллекции предметов. Среди античных бюстов, представленных в аллегории зрения, наиболее знамениты и узнаваемы изображения Марка Аврелия, Нерона, Августа, Александра Великого. Ян Брейгель Старший в одном из писем другу писал:
«Если обратиться к картинам из серии “Пять чувств” — я работал над ними с удовольствием, изображая предметы с натуры детально, казалось, что у меня появилась возможность изобразить буквально все, что существует под солнцем»[1].
Серия картин «Пять чувств» состоит из пяти деревянных панелей, 65х100 см, 1617, музей Прадо
Таким образом, эти картины стали своеобразной описью, подробным списком реально существующей коллекции, дополненной фантастическими деталями интерьера и прекрасными букетами.
[1] Woollett А. Rubens and Brueghel: A Working Friendship, 2006, p. 98. (Цит. по Denuce J. Brieven en documenten betreffend Jan Brueghel I en II. Bronnen voor de geschiedenis van de Brueghellaamse Kunst 3 (Antwerp and The Haague), с. 71 https://alexspet.livejournal.com/141338.html https://ru.wikipedia.org/wiki/Брейгель,Ян(Старший) https://gallerix.ru/storeroom/1253397642/ https://renew23.livejournal.com/11470.html https://www.wga.hu/frames-e.html?/bio/b/bruegel/jan_e/biograph.html
