onaturmorte.ru — Страница 35 — Рассказы о натюрмортах и не только

Le Roman de la Rose

Путешествие во сне, осознанное сновидение, восприятие сна как параллельной реальности — это, скажете вы, мировоззрение сегодняшнего дня. Nil sub sole novum¹ — отвечу я, и не случайно хочется вспомнить латынь. Сегодня мой рассказ будет вдохновлен удивительной книгой, написанной в далеком XIII веке, в средневековой Франции. В этой книге сон так же реален, как явь, сон — это основное место действия.
Думаю, многие уже догадались, что речь идет о знаменитой «энциклопедии средневековья», о «Романе о Розе«. Этот роман в стихах² состоит из двух частей: автор первой части — Гийом де Лоррис (Guillaume de Lorris), второй — Жан де Мен (Jean de Meung). Хотя роман и объединен в две части, по моему ощущению это два совершенно разных произведения. Первая часть — это чистый образ, написанный вдохновенным двадцатилетним юношей, вторая часть — это уже нравоучительная поэма, представляющая скорее интеллектуальный интерес. Читая первую часть, ощущаешь вкус, цвет и аромат, во второй части включается в работу другое полушарие мозга: автор заставляет читателя анализировать, посмеиваться, соглашаться или спорить. Хотя, все же чаще соглашаться: удивительно, насколько мысли средневековья актуальны для современности³.
Но следуя теме нашего блога — натюрморт, мне бы хотелось привести примеры некоторых книжных иллюстраций, созданных в XIV-XV веках, во Франции.

Le Roman de la Rose, in an illustrated copy dated in a half-erased inscription at fol. 153v, Paris 1348.
Le Roman de la Rose, in a manuscript French, late 15th century.
A leaf from the «Romance of the Rose», 1390, 30?24.5 см, Варшава
Guillaume de Lorris and Jean de Meung, Le Roman de la Rose, in an illustrated copy dated in a half-erased inscription at fol. 153v, Paris 1348.

Мне шел тогда двадцатый год:
Амур в ту пору дань берет
Со всех. Однажды в час ночной
Я спал, как будто бы хмельной,
Так крепко, что во сне был явлен
Мне мир иной, и им оставлен
В душе моей глубокий след, —
Сон сбылся через много лет.

Подобный сюжет сна и спальни, изображенный в иллюминированных книгах, мы уже рассматривали раньше, например, в рассказе о “Путешествие души”(Jean Galopes, Liber Peregrinationis Animae). Средневековые художники вводят минимум бытовых подробностей: умывальник, кровать с балдахином, стол, стулья или кресла. Пространство передано тоже условно, перспективные сокращения далеки от классических построений, здесь мы видим пример обратной перспективы, принятой в средневековой живописи и в иконописи. В целом, этот предметный мир представляется как декорации, в котором живет человек. Природа оказывается ближе и интереснее, с какой удивительной любовью и вниманием художник выписывает орнамент цветов и листьев в оформлении книги и далее в сценах (можно найти здесь). Почти так же как автор романа подробно и с любовью описывает райский сад, куда он случайно попадает во сне.

Я очень рекомендую прочесть эту книгу (в переводе И.Б. Смирновой или на каком-нибудь из европейских языков), подробно познакомиться с иллюстрациями (например, здесь) и ощутить вкус той эпохи, потому что очень часто, упуская что-то из прошлого, мы теряем яркую краску настоящего. Роман о Розе — о любви, согласитесь, что Ars amandi⁴ — это тема, которая никогда не сможет потерять актуальность.

———————————————————————————————————

¹ Ничто не ново под солнцем (лат.)

² здесь и далее цитаты по изданию: Роман о Розе. Средневековая аллегорическая поэма / Авт.: Гийом де Лоррис, Жан де Мён; Пер. и коммент. И. Б. Смирновой. М., 2007.

³ в контексте этих размышлений хотелось бы порекомендовать книгу Франциски Фуртай «Ars et schola. Теория изобразительного искусства в Средние века», изд. Эйдос, 2010

⁴ Искусство (наука) любви (лат.)

Профессии и занятия. Часть 2. Портной

Продолжая тему профессий и занятий, отраженных в живописи и гравюрах средних веков и эпохи Ренессанса, мне бы хотелось рассказать о профессии портного. В средние века квалифицированные ремесленники занимали промежуточное место между крестьянами и знатью. Рост городов привел к увеличению ремесленного люда. К XV веку представители всех профессий были объединены в гильдии, в которых были выработаны правила работы и условия членства. В таких странах как Англия и Франция, ремесленные гильдии были силой, с которой правителям приходилось считаться.

Портной снимает мерку с заказчика. Австрийская национальная библиотека. Вена. Codex Vind.SN.2644

На столе у портных мы видим натюрморт рабочего беспорядка: ткань, ножницы, обрезки материи. Дело портного было потомственным. Притом часто это ремесло становилось искусством, вдохновенным и тонким. Мирное время обращает человека к искусству и к заботам собственной наружности. Портной стал не только исполнителем, но и автором костюма.

Мастерская портного. Гравюра, конец XVI века.

Портные XV века отлично владели многими приемами шитья, какими мы располагаем сейчас, и почти всеми видами покроев, развитию которых способствовал интерес к анатомии и геометрии. Ренессансные портные шили одежду и создавали костюмы. Это не одно и то же. Одежда — это рубашки, штаны, кафтаны и перчатки, а костюм — это целостный образ, ансамбль, подобранные с учетом положения человека, его регалий, грима, мелких аксессуаров.

Портной. Джамбаттиста Морони. 1570 г. — Портной. Джамбаттиста Морони. 1570 г

Волокна льна, шерсть овец, шкуры волов, перламутр раковин, кристаллы камней, нить шелковичного червя, металлы, красящие соки растений, ароматические выделения китов и мускусных кошек — все это человек эпохи Ренессанса рассматривает как первичный материал для особого творчества, для создания собственного облика.

Мастера красят материю. 1482, Фландрия. Британская библиотека. Лондон. MS Royal 15. E.VI f.269 r

Не сохранились свидетельства о подробностях процесса крашения одежды в XV веке, но более поздние документы нам доступны. Например, в 1607 году торговая фирма разослала список товаров, где были перечислены семьдесят четыре цвета, помимо оттенков, знакомых нам в современное время, были и такие как «цвет трубочиста», «поцелуй меня, милашка», «цвет короля», цвет потерянного времени» и т.д. Так как красили вручную, и каждый красильщик, гордящийся полученным новым цветом, давал ему соответствующее имя.

Столь трепетное и серьезное отношение к производству ткани, пошиву одежды и созданию костюма дает нам прекрасную иллюстрацию способа мышления людей того времени. Ремесленник как творец, искусство как ремесло — эти понятия близки и часто пересекаются в мировоззрении человека XV-XVI веков. Детали повседневной жизни той эпохи могут заставить нас о многом задуматься, в наш век одноразовых вещей, сделанных на фабричном потоке.

Профессии и занятия. Часть 1. В мастерской ювелира.

Для написания статьи использовался материал из книги Аллы Черновой «Все краски мира, кроме желтой…» (М.: Искусство, 1987) и из энциклопедии «Панорама средневековья» под ред. Р. Бартлетта (М.: Интербук Бизнес 2002).

Стефан Лохнер. Лютни и розы

Стефан Лохнер. Богоматерь в беседке из роз. 51х40 см. Музей Вальраф-Рихартц, Кельн

«Я дал три вейспфеннига и еще два вейспфеннига за то, что мне показали картину, написанную мастером Стефаном в Кельне» — записал А. Дюрер в своем дневнике, в 1520 году.

Мастер Стефан — это Стефан Лохнер, знаменитый немецкий живописец XV века, прозванный мастером Штефаном Кёльнским. В этой картине мне показались интересным место действия (райский сад) и музыкальные инструменты ангелов. Самостоятельного натюрморта здесь нет, но предметный мир, достойный внимания, присутствует. Сначала о розах.

Мадонна в розарии относится к иконографической традиции в верхнерейнской и кельнской живописи XV века, когда две метафоры (роза и сад) объединились в единый сюжет в живописи. Роза — символ Марии, а сад (из песни Песней Соломона) — символ ее девства. Картина поражает своим тонким колоритом, нежным обликом Марии и медитативным настроением. Перед этим образом малограмотные миряне могли читать краткий цикл молитв, который заменял более полную практику — общепринятую в образованных кругах. Помимо воссоздания образа золотого райского сада художник обращается к слуху молящихся, следуя словам царя Давида:

Хвалите Его во гласе трубнем.
Хвалите Его во псалтири и гуслех
Хвалите Его в тимпане и лице,
Хвалите Его во струнах и органе.
Хвалите Его в кимвалех доброгласных.

И вот теперь о музыкальных инструментах. Ангелы, окружающие Богоматерь с Младенцем восхваляют и воспевают Господа. Маленькие ренессансные лютни с прекрасной резной розой, прелестные органы-портативы, миниатюрная псалтирь — все это инструменты той далекой эпохи, но они изготавливаются до сих пор в небольших мастерских Германии. Например, у меня есть интересные воспоминания о посещении лютневой мастерской в Бремене. На этих фотографиях можно увидеть тайну изготовления лютни в мастерской мастера Marcus Wesche. Лютневые заготовки, специальные инструменты, станки, и, снова тончайшее кружево розы в центре инструмента. Традиции старинных музыкальных инструментов до сих пор живы в Германии да и в других странах Европы.

Книга Раисы Кирсановой «П.А. Федотов. Комментарии к живописному тексту».

Предлагаю сегодня вам познакомиться с очень интересной книгой Раисы Кирсановой о творчестве П.А. Федотова (М.: НЛО, 2006). Каким образом эта книга связана с натюрмортом? Напрямую. Дело в том, что автор описывает предметный ряд каждой картины с точки зрения истории костюма, мебели, орденов и всех предметов, которые художник вводит в свои работы. В качестве анализа не случайно были выбраны работы П. Федотова, ведь именно этот художник добивался максимальной точности в изображении предметов и фактур материала. В его работах отразилась материальная жизнь российских сословий того времени.

Р. Кирсанова обращает внимание на время года, время действия (день-вечер-ночь) день недели, на дурные привычки хозяев, бороды и усы, утварь и цвет обоев. Эти комментарии к тексту — бесценный материал для историков русской моды и быта первой половины XIX века. Вот например, описание комнаты в картине «Не в пору гость» или «Завтрак аристократа»: «Из меблировки модными деталями на время написания картины можно считать ковер, дорогую лампу и кресло. Остальные вещи по стилю либо более раннего времени, либо используются не по назначению, как этажерка, например, стоящая по правую сторону от стола. Этот тип мебели с открытыми полками получил широкое распространение с самого начала XIX века. В мужских кабинетах этажерка чаще служила для книг; в дамских и гостиных — употреблялась как горка». (стр. 108)

Кроме исторических и бытовых трактовок вещей рассматриваются и их художественные функции: влияние на колорит и композицию. Но, как выясняется, часто цветовое решение картины отражало не только художественный замысел автора, но и моду тех лет: «Частое использование зеленого или зеленоватого цвета стен у Федотова — скорее всего лишь дань господствовавшей моде на оттенки этого цвета. Врачи советовали давать отдых глазам с помощью рассматривания предметов зеленого цвета — стеклянных пирамидок, пользоваться защитными очками с зелеными стеклами; переходить со свечного освещения на новые механические лампы, получивших название карсельских по имени своего создателя. Такая стоит на столе молодого человека, и стеклянный колпак ее покрыт «сквозистым» штучным кружевом голубоватого оттенка». (стр. 112)

Рекомендуем почитать!

Натюрморты Луиса Мелендеса

Луис Мелендес. Натюрморт с кренделем. 1770 Oil on canvas, 49 x 37 cm Museo del Prado, Madrid

Луис Мелендес. Натюрморт с рыбой и лимоном, 1772, Museo del Prado, Madrid

В Государственном Эрмитаже проходит выставка «Прадо в Эрмитаже» — с 25 февраля по 29 мая 2011 года в Николаевском зале Зимнего дворца. Безусловно, это событие не могло не отразиться в нашем блоге о натюрмортах. Живопись в жанре still life представлена на выставке, но ее немного. Это натюрморт с овощами Хуана Санчес-Котана, «Ягненок» Франсиско де Сурбарана и несколько работ Луиса Мелендеса — крупнейшего представителя натюрмортной живописи XVIII века. Вот о его картинах чуть подробнее.

Эти два still life — из серии многочисленных натюрмортов, изображающих «дары испанской природы». Они предназначались для украшения королевских покоев во дворце Аранхуэса и в большинстве своем собраны ныне в Прадо. Идея запечатлеть на холсте товары, которые производятся (выращиваются\добываются) в стране — не нова. В натюрмортах голландских живописцев XVII века прославляется голландская селедка, сыр, масло, табак и многие другие продукты. Программный образ воплощен и в работах испанского художника.

Эти картины Мелендеса производят странное впечатление и вызывают множество аналогий. Они напоминают работы уже упомянутых «малых голландцев»: знакомые блики на стекле, сочная мякоть плоти, но без уютного быта предметного мира. У Мелендеса нет ощущения дома и хозяина, для которого постелена скатерть, который только что встал из-за стола, раскрошил крендель, раскидал приборы, разрезал лимон. Вспоминается Антонио Переда и его холодно-прекрасные натюрморты с тщательно прописанными деталями и фактурами в стиле фото-реализма. Но у Мелендеса колорит несравнимо теплее и силуэты мягче. И как ни странно, стоя возле картин Мелендеса, больше всего я вспоминала Шардена. Они жили почти в одно время, они очень похожи…, как параллельные прямые — рядом, но не пересекаются. У Мелендеса натюрморт — это все-таки традиция интерпретации предмета в живописи, а у Шардена — в первую очередь живопись, среда, воздух.

Натюрморты Мелендеса создают впечатление промежуточного этапа в развитии натюрморта: «еще не», но и «уже не». Но эти небольшие полотна, без сомнения созданы мастером и если вы их еще видели — сходите на выставку, до 29 мая еще есть время.