Учить живописи, как и любому другому предмету, нужно на лучших образцах. Только то, что по-настоящему нравится учителю, может вдохновить на творческий прорыв и ученика. Никакие обязательные упражнения, гаммы, методически правильные разработанные образцы не дадут столь мощного развития в воображении учащегося, по сравнению с шедеврами. Судите сами!
Натюрморты Джованны Гарцони — свежайшие живописные композиции, краски которых не поблекли спустя несколько веков. Вкусные вишни, спелая инжирная плоть, источающие сахарные нектар груши — душа этого вкуса и аромата будто бы бережно собрана художницей в краски и линии. Именно эту красоту, нежность, хрупкость и привлекательность даров природы уловила петербургская художница и талантливый учитель рисования Людмила Семёнова, сумев передать это впечатление своей маленькой ученице — Маше Фотиной (7 лет). Так родились талантливые детские рисунки, где впечатления от живой натуры переплетаются с образами далекого XVII века.
Изображение растений в европейской станковой живописи имеет иконографические прототипы во фресковых росписях, скульптурных рельефах, декоративно-прикладном искусстве, призванном украшать пространства христианской церкви. Кроме этого, образы растений в неком обобщённом виде орнамента использовались и в книжной иллюстрации: в оформлении страниц иллюминированных книг. Но есть и ещё один совершенно особенный случай, когда этих «героев» тварного мира необходимо было изобразить сольно, с максимальным вниманием и к красоте, и к реалистичным деталям их внешнего вида, а иногда и души! Речь идёт о ботанических трактатах и травниках. Об одном итальянском травнике я сегодня расскажу подробнее, уж очень он красив и разнообразен.
Травник (Sloane 4016) был создан в Италии, в области Ломбардии, в 1440 году, на латинском языке. Кодекс состоит из 108 страниц плюс 3 титульные и завершающие. Текст травника хотя и переработанный, но не оригинальный, написан по образцу трактата «Manfred Manuscript», созданного на 100 лет раньше в Салерно.
Композиционно изображения растений не структурированы рамками и полями, листья и стебли свободно вьются по листу, будто наложенный сверху гербарий. Часто растения изображаются внахлёст, перебивая своими объёмами друг друга. Композиция листа хаотичная, с многочисленными пустотами. Рисунки не детализированные, схематичные, некоторые из них передают общий облик растения, некоторые обращаются к его морфологии, изображая корни, стебли, листья, чашелистики, но без светотени и объёма. Колористическая проработка также довольно скудная, схематичная. У каждого растения есть описание. В целом, подобное оформление в травниках встречалось довольно часто, хотя всё же перед нами экземпляр искусной и оригинальной работы. Изображенные животные весьма выразительные, художник передаёт повадки и реалистические детали. Эта выразительность передана и в облике фантастических животных, например, дракона. Но вот моллюска почему-то обидели, изобразив в виде странной белой «пеленашки».
Художник не забывает и про сюжеты с людьми, но и тут все вместе на одной странице: лук, дракон, гиацинт, дама и кавалер. Вообще, интересно, чем они тут занимаются на страницах ломбардского травника XV века? Как деликатно написано в описании, мужчина и женщина экспериментируют со свойствами афродизиака-гиацинта, который, кроме прочего, помогает при уретральных проблемах и при болях во время менструации. Не забыта и полуфантастическая мандрагора, всегда представляющая собой фигуру несчастного человека. Корень мандрагоры почти как современный иммуностимулятор, лечит всё: от болезней ушей до безумия. В некоторых травниках иллюстрируется подробно добыча этого уникального лекарства. Когда корень вырывают из земли, он начинает кричать — ведь он почти человек. И чтоб не оглохнуть и не сойти с ума, добывать его надо с особыми плясками: раскопать растение приспособлением из слоновой кости, далее прикрепить репку/корень к собаке, которая его и вытащит под звуковой сигнал рога. Да, как вы уже поняли, мандрагора обладает галлюциногенным эффектом.
Встречается в этом манускрипте и страница с картой местности, и если приглядеться к ней внимательней, то можно увидеть там город или замок, окружённый ликами/лицами каких-то людей.
Итак, путешествие по старинным манускриптам, как видно, увлекает не на шутку, а разглядывать страницы этой книги (как и многих других) можно здесь. Для тех, кто заинтересовался, как и из чего эти иллюминированные книги сделаны, рекомендую серию видео:
Bakhouse J. The Illuminated manuscript , New-York, 2006
Fisher Celia. The Golden Age of Flowers: Botanical Illustration in the Age of Discovery 1600-1800, 2011
Fisher Celia The medieval flower book London 2013
The Art of Natural History: Illustrated Treatises and Botanical Paintings, 1400-1850, YALE University Press 2010
Daniela Cesiri. Selected Proceedings of the 2012 Symposium on New Approaches in English Historical Lexis (HEL-LEX 3), ed. R. W. McConchie et al., 35-46. Somerville, MA: Cascadilla Proceedings Project, 2013
The Cucurbitaceae and Solanaceae illustrated in medieval manuscripts known as the Tacuinum Sanitatis Harry S. Paris, Marie-Christine Daunay and Jules Janick
Семейство художников Брейгелей, пожалуй, сравнимо по степени наследования и распространения таланта с семейством музыкантов Бахов. Так же как сыновья Иоганна Себастьяна продолжали писать интересную музыку, обретя творческую индивидуальность, так и наследники Питера Брейгеля Старшего стали мастерами живописи со своим узнаваемым стилем. Впрочем, такое наследование творческой специальности на территории Германии-Нидерландов было совершенно не редким для XVI — XVII веков. О семейно-творческой преемственности кое-что написано на страницах этого блога. Но, давайте обратимся к творчеству второго сына Питера Брейгеля — Яну (Брюссель 1568 — Антверпен 1625), получившему прозвища «Цветочный» и «Бархатный». Очевидно, такие эпитеты художник заслужил благодаря своему таланту в изображении цветов и особой мягкой живописной технике.
Ян Брейгель Старший родился в Брюсселе. Получив основные навыки художественного мастерства в своей стране, он отправился в Италию, где прожил несколько лет, посетив Неаполь, Рим и Милан. Вернувшись на родину, во Фландрию, Ян вступил в гильдию св. Луки города Антверпена, и в дальнейшем занял там должность декана. В 1604 году художник посетил Прагу, где располагался двор знаменитого императора Священной Римской Империи Рудольфа II. Позднее художник работал при брюссельском дворе наместников испанских Нидерландов Альбрехта и Изабеллы.
Порт в Венеции, 1600, Вустерский музей искусств
Итальянский покровитель В Италии Брейгель заводит знакомство с кардиналом Федерико Борромео, большим поклонником и ценителем искусства. Борромео по достоинству оценил талант молодого художника и стал ему покровительствовать. Для кардинала было написано несколько превосходных пейзажных сюит, выполненных в технике масляной живописи на меди. Именно эта техника позволяла передать мельчайшие подробности природного мира: цветы и травы, облака, оперение птиц, прожилки листвы, фактуру земли. В этих пейзажах Брейгель изображает фигуры отшельников и ангелов, обращается к знаменитым библейским сюжетам. Эта коллекция картин кардинала Борромео уже в 1618 году была передана в основанную им Пинакотеку и Библиотеку Амброзиана Милана. К итальянскому периоду относят и пейзажи с римскими развалинами. Вместе со своим другом художником Паулем Брилем Ян Брейгель изучал особую выразительность итальянских пейзажей.
Ян Брейгель Старший (Бархатный). Лесной пейзаж, около 1593. Медь, масло, 25х36 см. Музей истории искусств, Вена.
Парнас искусств Наверное, каждого европейского художника начала XVII века притягивал и манил пражский двор эксцентричного императора Габсбурга. И слава этого места была понятна. Правитель Рудольф II был самым крупным коллекционером того времени. В свой пражский двор он пригласил знаменитых философов, учёных и художников. Прага времен правления Рудольфа II получила название «Парнас искусств».
Букет в керамической вазе, 1599-1607, дерево, масло, 51 x 40 см. Художественно-исторический музей Вены
Букет, 1607, 98 x 73 см, дерево, масло. Художественно-исторический музей Вены
Коллекция Рудольфа отражала, прежде всего, его личные вкусы и интересы: увлеченность усложненными, изощренными формами предметов, необычностью композиций, виртуозностью. Большинство работ итальянского художника Джузеппе Арчимбольдо находилось в кунсткамере Рудольфа II и представляло собой причудливый мир цветочных портретов. Очевидно, что эти работы оставили сильное впечатление на творчество Яна Брейгеля. В то же время в пражском дворе работал нидерландский художник Рулант Саверей, создававший цветочные натюрморты и пейзажи. По выбору сюжетов творчество Яна Брейгеля перекликается с картинами Саверея. Но брейгелевские букеты гораздо более роскошные, по-фламандски изобильные, радостные, яркие. Цветочные букеты, а также гирлянды, обрамлявшие лики Христа, Девы Марии и святых, станут самыми востребованными сюжетами в творчестве Яна Брейгеля.
Питер Рубенс и Ян Брейгель Старший. Мадонна в цветочной гирлянде, около 1620. дерево, масло, 185х209,8 см. Старая пинакотека, Мюнхен.
Рай земной, 45Х65 см, масло на меди. 1621 Лувр. Париж
Наместники испанских Нидерландов в Антверпене После отречения от императорской власти в пользу своего брата Маттиаса, Рудольф отошел от государственных дел. Единство его коллекции было разрушено: большая её часть — направлена в Вену, ко двору Маттиаса, другая же часть была передана в Испанские Нидерланды, эрцгерцогу Альбрехту, который вместе со своей женой Изабеллой покровительствовал художникам. В частности, мастерская Питера Пауля Рубенса и Яна Брейгеля находилась под их непосредственной опекой.
Альбрехт и Елизавета перед замком Мариемонт, 1611. Старая пинакотека в Мюнхене
Наместники Альбрехт и Елизавета посещают кабинет коллекционера 1621-23, Художественный музей Уолтерс
Серия картин «Пять чувств» коллективной работы фламандских художников Яна Брейгеля Старшего и Питера Пауля Рубенса, созданные в качестве подарков штатгальтеру Альбрехту Австрийскому и его жене Изабелле, отражает интересы и вкусы эпохи и страны. Аллегорическая сюита «Пять чувств» состоит из пяти деревянных панелей, 65х100 см, которые объединены сюжетом: каждое чувство аллегорически изображено в виде женского обобщённого образа в окружении фантастического интерьера и не менее фантастической коллекции предметов. Среди античных бюстов, представленных в аллегории зрения, наиболее знамениты и узнаваемы изображения Марка Аврелия, Нерона, Августа, Александра Великого. Ян Брейгель Старший в одном из писем другу писал:
«Если обратиться к картинам из серии “Пять чувств” — я работал над ними с удовольствием, изображая предметы с натуры детально, казалось, что у меня появилась возможность изобразить буквально все, что существует под солнцем»[1].
Серия картин «Пять чувств» состоит из пяти деревянных панелей, 65х100 см, 1617, музей Прадо
Таким образом, эти картины стали своеобразной описью, подробным списком реально существующей коллекции, дополненной фантастическими деталями интерьера и прекрасными букетами.
[1] Woollett А. Rubens and Brueghel: A Working Friendship, 2006, p. 98. (Цит. по Denuce J. Brieven en documenten betreffend Jan Brueghel I en II. Bronnen voor de geschiedenis van de Brueghellaamse Kunst 3 (Antwerp and The Haague), с. 71 https://alexspet.livejournal.com/141338.html https://ru.wikipedia.org/wiki/Брейгель,Ян(Старший) https://gallerix.ru/storeroom/1253397642/ https://renew23.livejournal.com/11470.html https://www.wga.hu/frames-e.html?/bio/b/bruegel/jan_e/biograph.html
Как лицо твоё похоже На вечерних богородиц, Опускающих ресницы, Пропадающих во мгле… А. Блок
Г. Свиридов. Богоматерь, исп. Д.Хворостовский
Тема материнства проявляется в жизни почти каждой женщины в любую эпоху. Так уж заложено природой, устройством тела, социальной ролью. В каждой религии есть высший образец материнства, будь то богиня-мать древнего Палеолита, Исида в Древнем Египте, Лакшми в индуизме и т.д. Сохранившаяся европейская живопись XV-XVII веков даёт возможность проследить путь от сакрального Рождества до вполне земного, человеческого, такого, какое было когда-то у нас с вами. Давайте посмотрим на эти возвышенные образы Марии с Младенцем, а затем оглянемся на ту колыбель, что, возможно, сейчас стоит рядом с вами…
Робер Кампен Троица. 1430-е годы, Государственный Эрмитаж
Госвин ван дер Вейден (ок. 1465—1540). Мария с младенцем, частное собрание
Marcellus Coffermans (1520 – 1578), частное собрание
Мастерская Йоса ван Клеве (1485-1540). Мадонна с вишнями, частное собрание
Образ женщины в нидерландской живописи XVI века всё ещё неразрывно связан с добродетелью Марии, но именно в это время начинает происходить переосмысление общественной роли женщины. Воспитание детей, семейные обычаи, символическое значение дома, одежды, варианты обрядности (инициаций) – всё это в «догуманистические» века допускалось лишь с уступкой на греховно-слабую природу человека. Тогда как с приходом реформационных влияний и изменением социального строя, частные мотивы, а вместе с тем, и восприятие женской роли в обществе начинают приобретать новые черты. Проникновение мотивов повседневности отразилось в живописи в костюмах, интерьерах и натюрмортах, окружающих быт Марии и Младенца Иисуса.
Учение церкви видело в реальной женщине нечистый элемент, соблазн и вообще придерживалось взгляда на супружескую жизнь как на греховное начало, имевшее последствием первородный грех. Воплощением красоты, той красоты, что побуждала Средневековье открывать тело, предстала в изобразительном искусстве фигура Евы:
«Рядом с образом Евы вставал образ Марии, искупительницы грехов. Его наделяли красотой священной, в отличие от красоты профанной. Соединение этих двух типов и составляло живую женскую красоту. Объектом поклонения являлось не тело Марии, а ее лицо. Когда в готическом искусстве — начиная с XIII века, и особенно в позднем Средневековье женское лицо становилось предметом возвышенного восхищения, в нем одновременно проступали два образа: и Евы, и Марии»[1].
Иероним Босх Сад земных наслаждений. 1500—1510. Музей Прадо, Мадрид
С образом Девы Марии в католическом искусстве связано множество типов изображений: Аннунциата (Мадонна в сцене Благовещения); Ассунта (Мадонна, после смерти возносящаяся на небеса); Мизерикордия (Мадонна, защищающая людей своим покровом); Пьета (Мария, оплакивающая снятого с креста Иисуса); Святая родня (изображение Мадонны вместе со Святой Анной и многочисленными родственниками); Святое Семейство (Мария с Иосифом и Младенцем Иисусом).
Гертген тот Синс Янс. Святая родня. Ок. 1490. Государственный музей. Амстердам
На основе иконографии сюжетов «Мария с младенцем», «Святое семейство» и «Святая родня» складывалась в дальнейшем иконография матери, хозяйки дома, служанки, добродетельной жены. Многочисленные алтарные изображения Марии с Младенцем: на улице, в доме, в интерьере церкви – стали основой дальнейшего развития темы материнства и семьи в жанровых сценах, на примере обычных людей, горожан Голландии в XVII веке.
Питер де Хох. Женщина с ребенком, 1663-65, художественно-исторический музей Вены
Питер де Хох. Женщина с ребенком, 1658-60, художественный музей Сан-Франциско
[1] Ле Гофф Жак, Трюон Николя. История
тела в средние века. М., 2008. С. 103.
Вещи и люди нас окружают. И те, и эти терзают глаз. Лучше жить в темноте…
Константин Качев. Натюрморт.
Константин Качев. Натюрморт. 2007
Константин Качев (Konstantin Kacev) родился в Ташкенте в 1967 году, в 16 лет переехал с родителями в столицу Македонии — Скопье, где окончил художественную школу, а некоторое время спустя — Академию живописи.
В живописной коллекции художника есть натюрморты с повседневностью XX века, в которых зритель увидит телефонный аппарат и керосиновую лампу. Есть и та запечатленная натура, которая может маскироваться, выдавая себя, например, за старинного «голландца» с тающими отражениями окон в кувшинах с водой, за суровые натюрморты соцреализма или за аллегорические образы сюрреализма, где реальные законы физики перестают работать в угоду замысла творца. Художник работает в жанре натюрморта много и с удовольствием, выявляя разные фактуры материала, сопоставляя формы предметов, добиваясь эффекта «обманок«.
Константин Качев. Натюрморт. 2000
Но, на мой взгляд, наиболее интересные, мистические, неоднозначные образы получаются в композициях, составленных из фрагментов натюрмортов, портретов и символов. Почти как в строках И. Бродского:
Старый буфет извне так же, как изнутри, напоминает мне Нотр-Дам де Пари.
В недрах буфета тьма. Швабра, епитрахиль пыль не сотрут. Сама вещь, как правило, пыль
не тщится перебороть, не напрягает бровь. Ибо пыль - это плоть времени; плоть и кровь. (И. Бродский. Натюрморт, 1971)
