Пьер Лефевр (Pierre Lefebvre) — канадский художник, родившийся в 1954 году в Квебеке. Мастер портрета и пейзажа, Лефевр также обращается в жанру натюрморта. Яблоки, лимоны, клубника, груши — вот простые и вкусные герои still life живописи Лефевра. Они размещаются в пространстве столешницы, группируются уверенно и дружно, выражая спокойную устойчивость и гармонию. Сочетание разных ракурсов и точек восприятия в одной композиции приводит к интересному обобщению, уходу от обыденности и суеты привычной жизни. Лефевр проявляет себя как изысканный колорист: идеально подобранные колористические решения уравновешивают рациональную геометрию и плоскостность в трактовке формы предмета.
Сегодня познакомилась с совершенно удивительными натюрмортами современного художника.
Игорь Михайлович Орлов (род. в 1935) — московский живописец, выпускник МСХШ, Суриковского института, Народный и Заслуженный художник РФ. Его работы самобытны и выразительны. Название выставки и творческого объединения «Романтика реализма» в полной мере отражает смысл и стилевое направление работ Орлова.
Обратившись к статье Г.Чиняковой в журнале «Юный художник» (№6, 2006), нахожу искренние слова самого художника: «Полотна последних лет отличает глубокая внутренняя умиротворенность, тишина, благодарная радость. «Я часто мысленно произношу молитву: Господи, благодарю Тебя за то, что Ты мне дал еще один день – такой неповторимо прекрасный. Благодарю за то, что я могу видеть, слышать, передвигаться, осязать, обонять, думать, вспоминать. Я начинаю день, и у меня нет уныния. Господи, помоги мне славить этот мир, передать его красоту и неповторимость. Я – частица этого мира. Капля воды сливается с океаном, а океан сливается с каплей. Так и я соединяюсь с окружающим миром, и мир входит в меня, образуя неразделимое целое», – пишет художник».
Натюрморты Орлова наполнены созерцанием предметной жизни, как части мироздания. Это единение микро-мира человека и макро-мира Вселенной.
Орлов И.М. Пейзаж с букетом и интерьером, 1996, холст, масло, 100х113
Орлов И.М. Натюрморт с грушами, 2003, холст, масло, 110х120
Тема списков и перечислений занимает отдельное интересное место в культуре человека: как составлялись списки, для чего, по какому принципу, как осуществлялся отбор предметов для списка — все это чрезвычайно интересно. Помимо текстовых списков, с давних пор существовали и живописные ряды перечислений. Одно из последних и наиболее полно иллюстрированных исследований на эту тему — это книга «Vertigo» Умберто Эко. Но, конечно, книга Эко не исчерпывает все причины и следствия, все особенности мышления людей разных эпох, отраженных в объединении предметов и понятий. Тема открыта к интерпретации и представляет прекрасный ресурс для искусствоведов, культурологов и социологов. Итак, несколько комментариев к спискам в живописи XXI века.
Для начала, составим небольшую ретроспективу и уточним детали. В качестве основного жанра, который работает как визуальная формула списка можно принять натюрморт. Есть ли еще что-то более абстрактное и в то же время идеалистичное, музыкальное и математичное в живописи? Возможно, эмблемы и аллегории… которые нередко являются частными случаями жанра натюрморта! Итак, Ян ван Кессель, голландский художник середины XVII века:
Ян ван Кессель
Ян ван Кессель. Натюрморт
В его творчестве мы находим как традиционные натюрморты с едой и цветами (так называемые «Завтраки») так и композиции, напоминающие ботанические и энтомологические рисунки: подробные и реалистичные, где ракурс предмета обозначен сверху и точка обзора меняется для разных предметов. Это список природных красот, объединенных свободной эстетической формулировкой и интересом к научному познанию мира. Это своего рода, барочный «бестиарий», кунсткамера редкостей.
Далее, пропуская пару веков, где собрано множество удивительных примеров, обозначающих переходный момент от кунсткамеры — к научному списку, не говоря о Декарте и новой ньютоно-картезианской парадигме мышления, отраженной в жанре натюрморта, мы обращаемся к визуальной составляющей научного атласа XIX — начала XX веков. Данный список передает важное наблюдение о природе на примере отдельного объекта. Наблюдатель, то есть исследователь, теперь находится снаружи (в прямом и переносном смысле — смотрит сверху), а не внутри картины, как у Кесселя. Мир обрел рациональность, но, возможно, потерял целостность.
Орнитологическая иллюстрация, 1911 год
Любое визуальное воспроизведение, пусть даже и целиком прикладное, неразрывно оказывает влияние на художественные формулировки и наоборот. В эпоху барокко это было обусловлено эмблематическим мышлением, идеей божественного единого начала или, следуя терминологии Делёза, несмотря на складчастость — единством материи. В XX веке этот процесс может объясняться поиском новых форм выразительности, когда повседневное или специфическое по функции вдруг находит новый интересный образ в раме и на холсте, как например, в творчестве российского авангарда 80-х и 90-х годов XX века.
Так или иначе, формулировки научных атласов вдруг вновь входят в моду сюжетов натюрмортов. Вот такую экскурсию по миру флоры предлагает австрийская художница Соня Дановски. Этот ритмический ряд овощей слишком узнаваем и реалистичен, чтобы справляться с художественной нагрузкой картины, но одновременно, слишком выразителен, чтобы быть научным атласом. Интересный поворот, не правда ли?
Соня Дановски. EXCURSION FLORA
В XX веке родилось еще одно важное культурное явление, связанное с подобного рода визуальными списками. Речь идет о появлении дизайна. Обобщение и упрощение, и, в то же время, узнаваемость и эстетичность — вот он, новый и интересный результат арт-поисков. В качестве примера можно привести знаменитый маковый рисунок 1960-х годов финской художницы Майи Исола. Эти стилизованные маки стали визитной карточкой текстиля фирмы ИКЕЯ. И, возможно, их образ возник через натуралистичный рисунок в жанре натюрморта.
Но и в станковой картине на сегодняшний день есть поиски и необычные решения. Вот несколько работ новосибирского художника Романа Урбинского. В натюрмортах этой серии Роман формирует список вроде бы повторяющихся, однородных, но одновременно уникальных предметов — фруктов. Перед нами не клонированные 200 банок супа Энди Уорхола, а природные дары во всем своем великолепии красоты и вкуса.
Маки. Майя Исола
Эти натюрморты формулируют бесконечные списки, которые оттеняются ритмическими «перебивками» отличающихся предметов — муха, яблочный огрызок. И хочется здесь дать отсылку к старинным барочным vanitas, где муха — символ смерти, а … огрызков не припомню, но наполовину съеденный пирог точно был. Как мне кажется, этот смысловой мотив «суеты» не сохранился в работах современного художника. Возможно, потому что живопись перестала нравоучать, а все больше практикует познание мира через красоту, через цвет, гармонию или конфликт, сопоставление и противопоставление. И здесь список категорий бесконечен. Картины Романа отлично впишутся в интерьер, сюжеты могут стать мотивом дизайна чего угодно — от текстиля до фарфора. Они красивы и цельны в своем монотонном перечислении, но не надоедают, как не надоедает изобилие и ритмичность природы.
Роман Урбинский
Роман Урбинский
Роман Урбинский
Роман Урбинский
Впрочем, история визуальных списков, объединенных перечислением или иерархией — вопрос открытый. И натюрморты здесь по-прежнему главные действующие лица.
Все-таки хорошо, что иногда, примерно раз в год, случается день рождения. Тогда можно смело подставлять руки для подарков, пожеланий, комплиментов, чудесных открытий от друзей, близких, да что там!.. Само Мироздание в этот день шлет открытки, а легкокрылые ангелы прислушиваются к желаниям нашей души, чтобы утешить ее нежным счастьем. К чему это я? К тому, что на днях у меня случился юбилей. И одним из великолепных подарков было приглашение посетить выставку венецианского художника Джанмарии Потенцы (Gianmaria Potenza), которая открылась 14 апреля 2012 года в музее современного искусства Эрарте.
Рождение солнца №12 150Х150 см, дерево, мозаика
Да простят меня организаторы выставок, я не люблю открытия (хотя, каюсь, сама этим грешила: была руководителем галереи когда-то давно…). Как правило, среди музыкального шума, шампанского, экзальтированных дам, случайных рассеянных мыслей, короче, среди той самой житейской vanitas сложно оценить идеи художника, поэтому нужно ходить в музей… например, в понедельник утром. Да, именно тогда мне удалось погрузиться в сосредоточенную атмосферу выставки, омытой акустической и ментальной тишиной ночи. Пройдя в пространство зала, я попала в сказочный полумрак, где вели свой неспешный разговор объемы и округлости, углы и выпуклости, блестки и матовость, различные фактуры и формы, узнаваемые цитаты и нечто совершенно новое. Помимо сочных по-ботеровски крупных бронзовых скульптур-фруктов, мое внимание привлекли сюжеты с рыбными лавками и натюрморты-посвящения Моранди. По форме — это интересные объекты, рельефы или коллажи, а, может, и картины. К XX веку случилось слишком много станкового искусства, и художники уже давно пребывают в поиске новых форм и материалов для передачи выразительности своих образов.
Машина ЭВМ
Переосмысление старого через новые формы, серийность и вариативность, эргономичность и гармония дизайна — вот рельсы, по которым движется искусство Потенца. Мы можем наблюдать рождение солнца в многочисленных вариантах (более 20), посвящение предшественникам (Моранди), мы видим образы машины ЭВМ, напоминающие фантастические градостроительные макеты, повешенные вертикально, мы можем дотронуться до кубистических животных, и, наконец, мы любуемся красивыми абстрактными объектами, которые хорошо впишутся в интерьер дома или города. Да, в колорите его работ очевидны византийские традиции, пустившие в свое время глубокие корни в Венеции. В лаконичной, отточенной форме можно увидеть отсылку к позднеготическим тенденциям. Открытость, импульсивность и восприимчивость к современности — как наследие венецианского искусства эпохи Возрождения — также нашли отражение в образах Джанмарии.
Носорог.
Посвящение Моранди №4
Искусство Потенца весьма дружелюбно и гармонично, это совершенно не страшная, а даже красивая урбанистика, которая не вопит об экологии, не режет и не истязает зрителя серьезными эсхатологическими вопросами. Это смирение западного человека, воспринявшего современность не критически, а созидательно. Красиво, загадочно, аккуратно, стройно… Я отдохнула душой, посетив фантастический мир этой выставки и на мгновение ощутила примирение с предметно-человеческим миром, который, оказывается, может быть таким восхитительным. Чего и вам желаю! (Видео с художником)
PS: Кстати, Петербург посетили сразу несколько венецианцев: Карло Кривелли (XV век) и Джанмария Потенца (XXI).
4 августа в 19.00 в Библиотеке Книжной Графики (ул. 7-я Красноармейская, 30) Санкт-Петербурга состоялось открытие выставки аргентинских экслибрисов. На выставке представлены работы тридцати шести художников, о чем сообщает название: «35+1″.
Именно на страницах блога о натюрмортах мне бы хотелось сообщить об этом замечательном событии. Во-первых, потому что экслибрис — это удивительный пример графической миниатюры, которая по своему прикладному значению стремится стать частью книги. А книги часто становятся главными героями натюрморта. Но есть еще и другая причина: на этой выставке я увидела множество примеров натюрмортов в экслибрисе.
Автор - Marcela Purita. Натюрморт отражает символы Аргентины: калабас, бомбилья, мате.
Автор - Esteban Grimi. Использует множество разнообраных графиеских техник, считает, что техника - это часть замысла, но это не тюрьма ограничений, а почти магическая свобода для фантазии.
Предмет — как часть сюжета, предназначенного отразить лаконично и образно особенности профессии, интересы или состав библиотеки владельца. Существует традиция гербовых, вензелевых и, наконец, сюжетных экслибрисов. На этой выставке собраны именно сюжетные экслибрисы, выполненные в разных графических текстах: линогравюры, ксилографии, цветные ксилографии, офорты, тонированные вручную, с использованием компьютерной обработки и т.д.
Вся коллекция — работы аргентинских художников. Это уникальная возможность для российского зрителя познакомиться с традициями графики Латинской Америки. Яркие, экспрессивные, страстные визуализации, собранные в небольшие композиции экслибриса, вызывают сильные чувства и эмоции — от радостного хохота, до ощущения беспросветности и муки жизни. Вспоминаются литературные образы мира Хулио Кортасара и Хорхе Луиса Борхеса.
беседа с Бенуа Жано
Мне посчастливилось познакомиться с владельцем этой замечательной коллекции экслибрисов Бенуа Жано, который рассказал удивительную историю зарождения своего собрания: «В самом начале своего страстного увлечения экслибрисом, я искал интересные варианты в книжных и антикварных магазинах. Однажды судьба свела меня с музыковедом Питером Францем, который вручил мне папку с экслибрисами, сказав, что подарок. И только придя домой, я оценил масштаб этого подарка! Там были работы Дюрера, Кранаха, а также менее известных старинных мастеров эпохи Возрождения. Я позвонил Францу и сказал, что не могу принять такой дар. Он мне ответил, что эту папку ему отдал один пожилой еврейский иммигрант. Он бежал из Германии в 30-х годах в Буонэс-Айрес с одним чемоданом, взяв с собой только эти сокровища своей коллекции. Он знал, что Питер Франц не коллекционирует экслибрисы, но отдал ему эту папку со словами:»Однажды ты встретишь увлеченного коллекционера экслибрисов, отдай ему этот дар от всего моего сердца…» Возможно, без этой истории не случилось бы петербургской выставки.
Думаю, вы согласитесь — вся наша жизнь наполнена удивительными историями, подарками и открытиями. Уверена, что посещение этой выставки станет для вас необычным и приятным погружением в мир графических образов Аргентины. Торопитесь, выставка продлится всего лишь до 30 августа!
