Рубрика: Натюрморт XVII века

В 8-ом выпуске 2012 года журнала «Юный художник» вышла моя статья, посвященная «Образцовой книге каллиграфии» Йориса Хофнагеля. Сокращенный вариант статьи решила предложить читателям блога о натюрмортах.

Король Германии, Богемии и Венгрии, император Священной Римской империи Рудольф II, несмотря на религиозные войны, бушующие в Европе, принимал при своем дворе католиков и протестантов, изгнанных ученых и астрологов. Кунсткамера Рудольфа II представляла внушительный список экспонатов: сосуды, кристаллы, минералы, руды, драгоценные камни, кораллы, изделия из бронзы и слоновой кости, перья колибри, чучела птиц, коллекция причудливых картин художника Арчимбольдо.

В наследство от своего деда Фердинанда I, как видно, тоже большого чудака и оригинала, Рудольф II получил небольшую рукописную книгу. Фердинанд I заказал своему придворному секретарю, знаменитому на всю Европу каллиграфу Георгу Боксэю (George Bocskay) красивую и необычную книгу – вроде как редкость, курьез, где главным был бы не смысл слова, а то, как это слово написано, то есть шрифт и оформление. Так, на пергаментных страничках размером не больше ежедневника Боксэй сочинил симфонию латиницы, греческого, иврита, готических букв и курсива.

А спустя пятнадцать лет, после смерти каллиграфа Боксэя император Рудольф II заказал великому европейскому миниатюристу по имени Йорис Хофнагель (Joris Hoefnagel) дополнить манускрипт рисунками. Для чудесной книги нужно было создать не менее чудесные иллюстрации: на ее страницах появились изображения плодов, цветов, насекомых и мелких животных типа лягушки или мыши.

Насекомые, фрукты, цветы и животные в «Mira calligraphiae monumenta» скомпонованы в небольшие группы, по принципу эстетического сопоставления. Стебли цветов художник будто обрезает и ставит в пространство условного фона, при этом каждый предмет имеет собственную свето-теневую моделировку, ракурс и ясный объем. Рак располагается рядом с цветами зверобоя, морская раковина с грушами, а колючий каштан с розой: и мы начинаем понимать, что логика этого натюрморта формулируется не в символах, не в передаче реальности, а в орнаментальной красоте, основанной на восприятии формы и цвета.

Художник создал ряд удивительных натюрмортов, орнаментов, ботанических рисунков, или гербарий, оживающий при перелистывании пергаментных страниц. Сложно найти точное определение жанра, потому что ничего подобного мир не видел ни до ни после «Образцовой книги каллиграфии», созданной в атмосфере свободного творчества придворного круга Рудольфа II.

Натюрморт — удивительный жанр, который заставил меня о многом задуматься. Говоря о натюрморте, нужно отметить его эстетические и художественные особенности, расшифровать символы, понять, почему художник обращается именно к этим предметам, изображает ту или иную вещь в компании с другими. В целом, still life, оставаясь бессюжетным жанром, улавливает и озвучивает самое главное: особенности мышления людей определенной эпохи.  Наблюдая перечисление предметов в натюрмортах XVII — XVIII веков, современный человек недоумевает: на картинах представлен список вещей, которые невозможно сочетать ни по логике, ни по эстетике. Но именно в этом парадоксе зарождается одна из самых главных потребностей эпохи — познать физический мир, как нечто общее, где есть законы, иерархия, причины и следствия. Так, изображая великолепные цветочные букеты с бесчисленными реалистическими подробностями, художник следует за импульсом эпохи, демонстрируя интерес к устройству природы в художественной форме.

Помимо цветочных натюрмортов, в XVII веке формируется  новый жанр ботанического рисунка, который должен был отражать не столько красоту, сколько точность в воспроизведении деталей. Строго говоря, ботанические рисунки и гравюры существовали и раньше, преимущественно в ботанических атласах, как иллюстрации к лечебным трактатам. Но именно в XVII веке они начинают приобретать черты научного знания, появляются изображения растений в разных ракурсах, в разрезах, изображение семян, спор, корней, плодов, разных стадий цветения и т.д. И что, на мой взгляд, интересно, уже к XVIII веку меняется принцип формирования списка растений: не по символам, не по целебности, а, например, по ареалу распространения. Немецкий ученый Александр фон Гумбольдт (Alexander von Humboldt) после путешествия в Латинскую Америку в 1799 году собрал замечательную ботаническую коллекцию, на основе которой были потом созданы гравюры, собранные в отдельную книгу.

Французский натуралист, биолог, математик, естествоиспытатель и писатель Жорж-Луи Леклерк (Georges-Louis Leclerc Comte de Buffon) мыслил еще шире. В своих книгах он предпринял попытку представить картину мира в разнообразных проявлениях флоры, фауны, минералов и человека. Он собирал отдельные факты из жизни человека, животных, растений и пытался их обобщить, выявив единую систему. В то время как Карл Линней разрабатывал формальную часть науки, оттачивая классификацию и систематику, Леклерк высказывал преддарвиновские идеи об изменяемости видов под влияниям окружающей среды. Идеи Леклерка были обобщены в книгах и изданы еще при жизни. А не так давно появился  великолепный фолиант Storia Naturale, в котором воспроизведены естественнонаучные рисунки Леклерка.

Изменение сюжетной линии станкового натюрморта — цветочных мотивов, редкостей, кунсткамер — шло параллельно с развитием ботанического рисунка, здесь очевидно их совместное движение в сторону научного познания мира. И, на мой взгляд, подобные междисциплинарные аналогии интересны и требуют более подробного изучения.