Вещи и люди нас окружают. И те, и эти терзают глаз. Лучше жить в темноте…
Константин Качев. Натюрморт.
Константин Качев. Натюрморт. 2007
Константин Качев (Konstantin Kacev) родился в Ташкенте в 1967 году, в 16 лет переехал с родителями в столицу Македонии — Скопье, где окончил художественную школу, а некоторое время спустя — Академию живописи.
В живописной коллекции художника есть натюрморты с повседневностью XX века, в которых зритель увидит телефонный аппарат и керосиновую лампу. Есть и та запечатленная натура, которая может маскироваться, выдавая себя, например, за старинного «голландца» с тающими отражениями окон в кувшинах с водой, за суровые натюрморты соцреализма или за аллегорические образы сюрреализма, где реальные законы физики перестают работать в угоду замысла творца. Художник работает в жанре натюрморта много и с удовольствием, выявляя разные фактуры материала, сопоставляя формы предметов, добиваясь эффекта «обманок«.
Константин Качев. Натюрморт. 2000
Но, на мой взгляд, наиболее интересные, мистические, неоднозначные образы получаются в композициях, составленных из фрагментов натюрмортов, портретов и символов. Почти как в строках И. Бродского:
Старый буфет извне так же, как изнутри, напоминает мне Нотр-Дам де Пари.
В недрах буфета тьма. Швабра, епитрахиль пыль не сотрут. Сама вещь, как правило, пыль
не тщится перебороть, не напрягает бровь. Ибо пыль - это плоть времени; плоть и кровь. (И. Бродский. Натюрморт, 1971)
Бывает так, что, глядя на картину у зрителя возникают музыкально-звуковые ассоциации, или даже ссылка на конкретный музыкальный фрагмент. Увидев картину Альховского «Сирень», в памяти возрождаются нежные звуки романса С.В. Рахманинова, который был написан на поэтические строки Екатерины Бекетовой:
По утру, на заре, По росистой траве Я пойду свежим утром дышать; И в душистую тень, Где теснится сирень, Я пойду свое счастье искать… В жизни счастье одно Мне найти суждено, И то счастье в сирени живёт; На зеленых ветвях, На душистых кистях Моё бедное счастье цветет. (1878)
С. Рахманинов. Сирень, исп. Ирина Архипова
В качестве живописной иллюстрации импрессионистически свежей, живой, подвижной музыкальной мысли может послужить натюрморт советского художника Давида Борисовича Альховского (1912-1978). Давид Борисович закончил мастерскую И.И. Бродского в Ленинградском институте живописи (ныне Институт им. И.Е. Репина, СПб), член союза художников, участник ВОВ. Сирень — удивительно живописный цветок, вернее соцветие, цветущий куст, который вдохновлял многих художников своей выразительностью, изменчивым колоритом, глубокой свето-тенью. Натюрморты с сиренью есть в наследии К. Коровина и М. Врубеля, П. Кончаловского и И. Левитана. В своём «Букете сирени» Альховский продолжает традицию русской реалистической школ, стремясь к передаче свето-воздушной среды, влажности, аромата и весеннего настроения.
Без сомненья, Любой из нас бывает удручен, Когда в желудке чувствует стесненье, Пожалуй, это самый худший час Из всех, какими сутки мучат нас! Вольтер не соглашается со мною: Он заявляет, что его Кандид, Покушав, примиряется с судьбою И на людей по-новому глядит. Но кто не пьян и не рожден свиньею — Того пищеваренье тяготит, В том крови учащенное биенье Рождает боль, тревогу и сомненья.
Питер Артсен. В лавке мясника и сцена бегства в Египет, 1551
Иоахим Бейкелар. Сцена на кухне, 1569
Лорд Гордон Байрон в своей поэме «Дон Жуан» (1818-1823), размышляя о процессе принятия пищи, выходит на совершенно неожиданные выводы: человеческая плоть, насыщаясь, спасает себя, но одновременно, ускоряет жизнь, метаболизм, а значит приближает смерть.
Он заявляет, что его Кандид, Покушав, примиряется с судьбою И на людей по-новому глядит. Но кто не пьян и не рожден свиньею — Того пищеваренье тяготит, В том крови учащенное биенье Рождает боль, тревогу и сомненья.
В этом смысле, антитезой может служить образ постящегося аскета, смиряющего своё тело и побеждающего бренность бытия. Нидерландские художники XVI века Питер Артсен (Pieter Aertsen, 1508-1575) и его племянник Иоахим Бейкелар (Joachim Beuckelaer, 1530 — 1573/74) предвосхищают и живописно обобщают тему еды, опасности, страданий и в конечном итоге — смерти. Свои кухонные натюрморты и натуралистические подробности сцен в мясных лавках они рифмуют не только со стихией земли, но и с евангельскими событиями, одновременно происходящими в этой же композиции. В картине XVI века разветвляется жанровая и тематическая дифференциация голландских натюрмортов века грядущего, пророча приятные домашние «Завтраки«, трофейные натюрморты с битой дичью, философские «Vanitas» или уж совсем экзотические-анатомические. Ну, а пока живописная мысль выражается сложным синтаксисом многоплановости и глубины.
«Поедание, пожирание в церковной традиции осмысляется как зловещий символ распад, нравственной погибели. Сами адские муки в позднесредневековой литературе и соответствующей иконографии — с натуралистическими сценами вываривания грешников в котле, мясницким разделыванием их на части, поджариванием на вертеле, — обретают в XIV — XV веках отчетливо кулинарный характер (знаменательно, что именно поварам и содержателям постоялых дворов и харчевен поручалось постановка адских сцен в мистериях, при подготовке которых каждая из городских гильдий имела свою специализацию)».
(Соколов М.Н.)
Питер Клас, Рулоф Кутс. Натюрморт 1640-е
И правильно сказал Филиппов сын, Великий Александр, что акт питанья, Над коим человек не господин, В нас укрепляет смертности сознанье. Духовностью гордиться нет причин, Когда рождают радость и страданье Какой — то суп, говядины кусок — Желудочный в конечном счёте сок!
«Дон Жуан», пер. Т. Гнедич, песнь V
P.S. Если учесть, где и в каких условиях Татьяна Гнедич переводила «Дона Жуана», то обозначенная мысль о еде, страданиях, жизни и смерти обретает дополнительное измерение, созданное историческими монстрами XX века…
Швейцарский художник Жан-Этьен Лиотар (Jean-Etienne Liotard, 1702-1789) создал этот натюрморт где-то в 1780-х годах. Простая композиция запечатлела беспорядок, оставленный после чаепития. Упавшие чашки, ложки, недоеденные ломтики хлеба — создают движение и интересные ракурсы там, где казалось бы, сервировка этикет не позволяют фантазии художника разгуляться.
Жан-Этьен Лиотар был мастером техники пастели, в которой он создал ряд выразительнейших портретов и жанровых сцен. Но этот чайный натюрморт написан в технике масляной живописи, хотя и с сохранением особо шарма, нежности, легкой дымки гармоничного колорита, присущего пастели. Одновременно с поэзией колорита Лиотар создаёт фотографически-точные, узнаваемые, выверенные образы реального и очень красивого мира. К концу своей жизни Лиотар изложил свои творческие правила в трактате «О принципах и правилах живописи» (1781), которые исповедовал в своей живописи: он говорил, что живопись — есть зеркало природы, и считал себя художником правды.
Лиотар много путешествовал, жил на Мальте, посещал Хиос, Сиракузы, Парос, несколько лет жил в Турции. Восточную моду (шинуазери, туркьери, мавританские мотивы), получившую в Европы XVIII века столь широкое распространение, художник воспринял непосредственно в путешествиях, через знакомство с культурой разных стран и городов. Лиотар не получил признание во французском салоне, несмотря на свою широкую популярность. Может быть, потому что был слишком эксцентричным в своей внешности и в поведении: носил турецкую одежду и длинную бороду. Но художник был радушно принят в английском профессиональном обществе и при дворе.
приписывается И.Цоффани (Johann Zoffany), 1727
Неизвестный художник, 1745-50
А вот работы английских коллег Лиотара, которые также обращались к теме чаепития. Чай в Англии полюбили и употребляли, несмотря на высокое цены и налоги на этот экзотический продукт. Фарфоровые наборы для чая аристократические семьи предпочитали Мейсенского (немецкого) или Севрского (французского) производства. Чайники первой половины XVII века чаще были серебряными с деревянной ручкой, позже их заменили привычные ныне — фарфоровые. Сами чашки напоминали скорее пиалы, без ручек и довольно широкой формы. Если обратиться к оформлению чайного набора в натюрморте Лиотара, то видно, насколько прочно вошло в обиход увлечение азиатскими сюжетами и орнаментами. Впрочем, тут можно предположить ещё одну причину обращения художника к изображению столь изящной и подробной сцены китайской жизни на фарфоровых предметах. Дело в том, что в конце своего творческого и жизненного пути, в 1780-х годах Лиотар экспериментировал с живописью по стеклу и фарфору. Так что очень может быть, что автором этих изящных росписей был и сам художник.
P.S. О шоколаде и пастельных натюрмортах Лиотара обещаю написать немного позже! ____________________________________________________________________________
Кудрикова С.Ф. Художники западной Европы. Библиографический словарь. Франция XV — XVIII веков. СПб., 2010
Coutts Howard. The Art of Ceramics: European Ceramic Design 1500-1830, Yale University Press, 2001
